Конек - Горбунок

Памяти папы посвящается
17 октября в нашей семье было его вторым Днем Рождения

Сергеич, майор автослужбы, с удовлетворением глянул на свои, начищенные до блеска, яловые сапоги. Сапоги у него были мягкие, блестящие, прямо как прапорщики продсклада в его части. Вышагивая по летному полю, майор припомнил старую поговорку: «Неделя четвергом крепка, а жизнь половиною…»
С чего эта нелепица в голову лезет? — размышлял он, направляясь к стоявшему особнячком от тяжелых транспортных вертолетов маленькому Ми 2.
Каких только прозвищ не давали летчики этой юркой винтовой машине — и «Головастик», и «Конек — Горбунок», но сегодня было не до прозвищ и сказок. Предстоял облет расположения войск, развернутых на учениях под Минском. Проверяющие подобрались серьезные — два генерала и полковник, а летать со старшими по званию — тут уж всегда жди неожиданностей.
…
Вертолет, натужно тарахтя как сельский трактор, летел над белорусским полесьем. Даже из кабины, пропахшей керосином, Сергеич чувствовал, как рано замерзшие, чернеющие поля источали тепло деревенской жизни. Проплешины с песчаными дюнами сменялись озерными котловинами в паутине речных протоков, и над всей этой картиной властвовала бескрайняя ширь лесов. Вертолет погружался в плотные облака и выныривал из них, дрожа своим железным корпусом, словно кудлатый щенок, выбирающийся из озера на берег.
Все в кабине напряженно молчали и лишними разговорами не пытались перекричать шум винта. В какой-то момент гул мерного рокота двигателя и свистящих лопастей стал затухать.
— Садимся? — спросил генерал — Наших что-то внизу не вижу.
— Сейчас, товарищ генерал — невнятно ответил летчик.
— Что сейчас? Почему обороты упали?
— Падаем, товарищ генерал, потеря тяги! — после некоторого замешательства, обернувшись назад, прокричал летчик.
Сергеич вскочил с боковой сидушки и заорал:
— Горбунок! Мать твою! Лети, сука! Лети, головастик!

Вертолет на свободном вращении несущего винта, вибрируя всем корпусом, сваливался к земле. Фюзеляж стал крениться набок. Сергеич, расставив пошире ноги, уперся обеими руками в железную обшивку. Щёлканье вращающихся лопастей было похоже на отсчет метронома…

Жесткий удар о землю смягчили верхушки сосен.
Лес наполнился крикливым гомоном птиц, напуганных треском разлетающихся по сторонам сосновых веток. Сергеич этого не слышал, в его голове стоял хруст ломающихся костей. Острые обломки вывернутых ключиц проткнули на плечах китель, от удара голову накрыло непроглядной темнотой, и он потерял сознание…

От едкого и удушливого запаха гари майор пришел в себя. Лежа на полу кабины, приподнял голову — в кресле пилота никого нет, остальные — вповалку, в неестественных фантасмагоричных позах, недвижимы. Откуда-то сверху, шипя и хлюпая, вспынивают язычки пламени с выползающими струйками черного дыма.
Сергеич попытался подняться, но тут же понял, что без помощи рук этого сделать не может. Он уткнулся головой в пол и громко, по-звериному, завыл.
— Живой! Живой! Помогу, товарищ майор, сейчас, сейчас… — в разбитый проем иллюминатора просунулась голова пилота. — Не дышит никто, товарищ майор, думал и Вы, товарищ майор…
— За ноги, за ноги тащи! Быстрее! — Сергеич с диким криком перевернулся на спину, протянул ноги к иллюминатору и от нестерпимой боли сознание опять его оставило.
Очнулся он на земле. Рядом, почти наполовину провалившись в болотную топь, горел «Конек -Горбунок».
— Товарищ майор! Давайте помогу! Идти сможете? — пилот поставил Сергеича на ноги, выдохнул и тыльной стороной ладони размазал темный ручеек крови, затекающий ему в глаз из-под шлемофона. — А я, вон, как пробка из бутылки, через полусферу вылетел. Даже не поцарапался!
— Где сапоги? — Сергеич посмотрел на свои, по щиколотку завязшие в трясине, разутые ноги.
— Слетели, товарищ майор! Пока вас тянул, слетели! Там они, рядом с вертушкой. Так к ней сейчас нельзя, рванет. Баки-то залиты под горлышко… — летчик посмотрел на разгорающуюся машину. — Вон там, рядом дорога, товарищ майор, видел сверху. — и, махнув рукой в сторону леса, добавил, — Давайте туда! Я тут останусь.
— Спасибо тебе, — сказал Сергеич и, больше не оборачиваясь, пребывая в туманном забытьи, пошел по чавкающей траве в сторону дороги. Майор осторожно вышагивал по гниющему валежнику, стараясь наступать на поросшие мхом кочки, и бормотал:
— Горбунок… Горбунок… Ишак ты, с крыльями…
…
Сергеич стоял на обочине и провожал взглядом проезжающие мимо него автомобили. Почти все притормаживали рядом, но не останавливались, а, прибавляя газ, уезжали дальше. Ему пришлось выйти на середину дороги. Грузовой МАЗ затормозил в метре от него. Из кабины, матерясь, выпрыгнул пожилой водитель:
— Ты шо, з розуму сышол, або пьяны? Прэчь з дароги! — но, пристально рассмотрев офицера, осекся.
— В госпиталь отвези…- земля снова предательски стала уходить из-под ног Сергеича.
…

Санька отпросился с последнего урока геометрии и отправился в военный госпиталь на Машерова.
В белом халате, который оказался сильно «на вырост», он осторожно приоткрыл дверь больничной палаты.
Отец лежал на постели у окна. Его руки, согнутые в локтях, были загипсованы и притягивались лямками к железным кронштейнам над головой. Все лицо, посеченное мелкими порезами, было перемазано зеленкой, а шея и подбородок отливали вишневым цветом от йода.
Санька застыл на пороге, потом собравшись с духом, подсел на кровать.
— Что, сын, страшно? Страх отставить! — отец, не поворачивая головы, скосил взгляд в бок.
— А ну-ка, давай-ка, из тумбочки фляжку доставай!
Санька вытащил из белой прикроватной тумбы початую плошку грузинского коньяка.
— Вон рюмка, налей.
— А разве можно? — Санька дрожащими руками поднес стопочку к губам отца. Он сделал глоток и, едва улыбнувшись кончиками губ, загадочно то ли спросил, то ли просто произнес:
— А мы с тобой в детстве сказку про «Конька-Горбунка» читали…
— Ага. — недоуменно ответил Санька.
— Помнишь, чем заканчивается?
— Не-а… — Санька отрицательно помотал головой.
— Иван в кипящий котел прыгнул и заново родился. Вот и отец твой, как тот Иван на Коньке-Горбунке, чтоб его… Ну да ладно…
«И причем тут Конек? Видимо, сильно батька поранился.« — подумал Санька, но для себя решил, что дома он эту сказку обязательно перечитает. Так., на всякий случай.

Фото из интернета