А сейчас… Сейчас я незримой ниточкой на четыре дня привязан к батарейке. И эта «ниточка» словно повод бегущего рысака меня все время осаживает: «Следи! Контролируй! Планируй!»
Вертолет на самовращении несущего винта, вибрируя всем корпусом, сваливался к земле. Фюзеляж стал крениться набок. Сергеич, расставив пошире ноги, уперся обеими руками в железную обшивку.
Санька в школе был «круглым» отличником.
Он этим гордился и одновременно страдал от этого. Гордость - она-то, ведь, штука понятная, заслуженная, а вот его страдания были какие-то сложные, бесформенные и для него плохо объяснимые.
В классе Саньку не любили.
- Готов? – в трубе призывный голос неугомонного Серёги. Ему то что, проснулся, бритую голову под кран, - и как огурчик из парничка.
- Готов, готов, заходи, – машинально отвечаю я, глядя через каютное окно на проносящийся совсем рядом белоснежный катамаран.
