Вдоволь наигравшись, хамсин затих.
Одинокий куст кандыма, придавленный широким колесом квадроцикла, беспомощно отдавал последнюю влагу из своих скрученных листьев.
Светке было радостно и таинственно.
В эти минуты ей совершенно не хотелось думать о странностях их вылета с Бардиным в Хургаду. Об их проживании в раздельных номерах, об оформлении выездных документов в разных агентствах и непредсказуемом и отчужденном поведении Сергея на людях здесь в отеле.
Бардин все эти свои причуды списывал на боязнь случайной огласки, оправдываясь положением порядочного семьянина и влиятельного в столичных кругах человека. Она же, пытаясь его понять, искренне недоумевала, для чего происходящее между ними нужно доводить до такой степени абсурда.
Все четыре дня их пребывания на побережье Бардин вечно с кем-то общался по телефону и надолго пропадал.
Светка, предоставленная сама себе отбивалась от тягучих мужских взглядов и целыми днями отрешенно валялась на пляже рядом с обнаженными и доступными туристическими телами. Она скучала и ждала ночи.
По ночам она приходила к Бардину и отдавалась. Отдавалась дико, крича так, что невиданные оранжерейные птицы у крыла их гостиничного корпуса в страхе прерывали свое песенное излияние. Было горячо и хорошо.
— Знакомься! Это Али! Почти БабА! — Сережа рассмеялся, подталкивая вперед белого человека, закутанного в хаджабу и совершенно не похожего на местных медных египтян — Перед тобой непревзойденный исполнитель самых невероятных и сокровенных желаний!
— Заманчиво… и что же у нас сегодня в программе? — подыгрывая, весело спросила Светка.
— В программе — злой ветер пустынь и мармеладный шашлычок с брызгами звездного дождя, — балагурил Сергей, отвечая за Али — Степь и пустыня подарили Али жизнь, а барашек дал ему настоящую цену жизни. Точно, Али? — Бардин подмигнул скупому на общение белому бедуину и призывно скомандовал:
— Ну что, пилоты пустынь, поскакали?
Оседлав четырехколесную «Хонду» с гортанными криками и гиканьем погонщиков верблюдов «Уч! Уч!», трио «наездников» скрылось за барханами.
— Господи! Как же мне с тобой хорошо. Я не верила, что со мной так может быть. — Светка еще крепче обхватила широкую и влажную спину Бардина и, вжавшись лицом в его плечо, прикрыв глаза, шептала ему в майку: — Люблю тебя, люблю.
Они ехали бесконечно прямо и долго, пока в плавящейся темноте свечным фитилем не замаячил контур одинокой палатки.
В ожидании чуть замешкавшегося Бардина, который запутался с веревочными узлами и пакетами, привязанными к раме вездехода, Светка нерешительно остановилась у входа брезентового жилища.
— Заходи, женщина, заходи. — из глубины выплыло улыбающееся лицо с неровными и белоснежными зубами.
— Салиль, — представился незнакомец и, протянув руку в соседний угол, указывая на высокого араба с желтыми глазами, добавил:
— Абдалла.
В спертом воздухе обиталища стоял запах кислого лябана вперемежку с приторным ароматом травяного отвара. Светка брезгливо посмотрела по сторонам. Ей становилось немного не по себе. В нерешительности замерла.
— Пустыня живем. Где просторно, там спать и ложись. Пустыня — везде простор, — чуть коверкая слова, зачастил скороговоркой Салиль. — Проходи, проходи. Чай горячий будем. Кальян будем. Проходи.
— Пустыня, пустыня — пробормотал подошедший Бардин — Если завтра пройдет дождь, из-под песка все поднимется, даже самая немощная или мертвая травинка.
— Не пугай Сирёса, тут за дюнами старое кладбище, — криво усмехнувшись, невесело отшутился Абдалла.
— Живому человека ничем не угодишь, — мрачно добавил Салиль, расчищая от всякого хлама место на полу.
Светка внутренне удивилась тому, что Сергея, похоже, здесь хорошо знали. Но лишних вопросов решила не задавать. Потом.
Ровным кружком, примостившись на полу, сели пить чай.
Говорили бедуины спокойно, размеренно, и Света, убаюканная окружающим ее миром, стала испытывать странное головокружение и вялость. Глаза слипались.
— Сережа! Где ты, Серенький, мне плохо.
— Я здесь, мой хороший, здесь… — Бардин подсел к задремавшей Светке, осторожно приподнял ей голову и, аккуратно придерживая ее левой рукой, свободной правой, мощным и коротким движением руки, сокрушительно ударил девушку в затылок.
Светкино тело чуть дернулось и безжизненно обмякло, голова тупо упала на засаленный топчан.
Сергей склонился к провалившейся в небытие спутнице и поцеловал ее в краешек побелевших губ.
— Спи, Светкин. Спи. Так-то оно лучше будет. — Бардин глянул на Салиля и с вырвавшейся злобой бросил:
— Говно — ваше пойло. Даже усыпить по-людски не можете, — он сморщился, прижал ладони ко лбу и, будто бы сбрасывая пальцами невидимую паутину, прилипшую к лицу, прошипел:
— Шакалы.
— Зачем ругаешь? Вот дЕньга, держи! — Салиль втянул голову в плечи и вытащил откуда-то из-под складок шерстяной абы тряпочный сверток.
— Сколько?
— Десят за этот красавиц, — Салиль повел глазами в сторону неподвижного Светкиного тела, — и пят за следущий.
— Паспорт. 21 год, — с нескрываемым отвращением в голосе произнес Бардин, швырнув на циновку загранпаспорт.
— Верю, верю… — раскачивая головой и натужно улыбаясь, промямлил Салиль.
Сергей перешагнул распахнутый полог.
Ночь снимала шевелящуюся пелену чернеющей пустыни, уходящие на отдых звезды делали воздух тесным, сдавливающим грудь.
С тяжелым выдохом, вглядываясь в наступающее утро, он процедил сквозь зубы:
— Потомки Амуна., шакалы фараоновские…, — и вполголоса окликнул Али:
— Заводи своего верблюдА на колесах. Назад едем. Выпить хочу.
Бардин засунул долларовую пачку в карман шорт и подошел к квадроциклу.
Бросил взгляд на силуэт стоявшего в светящемся проеме Салиля и смахнул с сиденья капли проступившей утренней росы.
