ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Память до сих пор сохранила контуры красного самоката с надувными жёлтыми колёсами, что в то далекое время было «высшим пилотажем».
У всех же пацанов в моём окружении колесики были чёрные, из каучука или вместо них украденные подшипники с оборонных заводов. Вполне вероятно, что подаренное мне на «пятилетие» первое самостоятельное «передвижное средство» и стало тем самым колёсиком, которое так и покатилось вместе со мной из детства в настоящее Сегодня.
Дворовые мальчишки в нашем доме на площади имени Глинки в Ленинграде, отвешивая звонкие подзатыльники счастливому обладателю двухколёсной новинки, да обидно обзывая «Рыжим», постоянно отбирали у «везунчика» подарок и остервенело катались на нем по двору, радуясь моему бессилию и обречённой унылой покорности.
Я же приходил домой, брал мокрую тряпку, бывшую раньше байковой нательной майкой под отцовской военной формой и, обтирая раму и колёса от налипшей весенней грязи, бесслёзно плакал.
Так и остался этот пунцовый самокат с моими не выкатившимися слезами где-то там, в разноцветном детстве коммуналки промозглого петровского города.
Преемственность самоката подхватил страстно желанный велик «Орлёнок», подаренный на семилетие моего организма, переместившегося в начальный школьный период жизни к подножию Тянь-Шаньского хребта.
Казахстан встретил первоклассника высоченной горой с непонятным названием «Небесная». Взор на пожизненно прилипший снег к маковке остроконечной вершины послужил основой для наивного детского открытия, что до небес-то — «всего-ничего» – каких-то три с лишним километра.
Тут и был дан отсчет первому склеенному пластмассовому самолётику из ГДР-овского конструктора. И родители «самоделкина» попали!
Попали в нынешнем понимании этого слова. Всё, что появлялось на прилавке с ярлыком «Умелые руки» в местном Детском Мире, выклянчивалось, нудилось, отрабатывалось пятёрками в дневнике и, в конечном итоге, вымученно попадало ко мне.
Квартира превращалась в лётно – корабельный, марионеточный уголок, вдоль и поперёк передернутый паутиной рыболовных лесочек с висящими на них склеенными модельками. Я совершенствовался.
Даже местные круглолицые дворники с раскосыми, но всевидящими глазами не разглядели и не остановили пытливого «пионэра» от его пылких подвальных экспериментов с кустарным доморощенным ракетомоделизмом.
Благодарение судьбы — изжаренный солнцем Средней Азии наш жилой дом не успел в полной мере насладиться настоящим огнём. Как «сухой остаток» моей исследовательской «пылкости» — скоротечный пожар, победно финишировавший мокрым пенным подвалом одного из домов 5-го микрорайона города Отца Яблок, то бишь — Алма-Аты.
К 10-летнему юбилею стала отчетливо прорисовываться тяга подростка ко всему летающе-плавающему. Арсенал не летающих и не плавающих по-настоящему копий стал пополняться обведенными тушью на кальке рисунками барков и фрегатов, украсивших стены нашей скромной панельной обители.
И, как венец детского творчества – покрытые олифой и маминым лаком для ногтей - фанерки со сделанными выжигательным прибором парусниками, корабликами, скопированными с иллюстраций из приключенческих книг.
Магнетизм полётов и морских странствий, дурманящий рассудок, становился навязчивым. Приходилось снова совершенствоваться. Упорные тренировки в бассейне с моими безбашенными прыжками с 10-метровой вышки и сумасшедшие пробежки вниз со склонов Медео в многократных и беспочвенных попытках самостоятельно взлететь или поскользить по воде, ну хоть на «бреющем», были безрезультатны и сильно «почвенны».
Оставалось терпеливо ждать и бредить. Бредить морем, парусами и жаром шлифованных палубных досок, согревающих через пятки душу. Дни Рождения, сговорившись, начали выстреливать один за другим — подарками, звонками, знакомыми и незнакомыми гостями, утренней головной болью и разнообразными напитками «на повышение градуса» и моего возраста. «Буратино», «Советское Игристое», «Портвейн «Золотая осень», «Столичная» да замыкающие вереницу — «Мартель» с «Ред Лейблом».
Спонтанные, летние выходы в «море» Клязьминского водохранилища в поисках «жигулёвского» пивка в буфетах береговых пансионатов, на парусной польской лодке «Мёва» были не в счёт.
Поселившийся во мне навязчивый «парусный» бред, ставший вполне сформировавшимся, окрепшим и взрослым, затмить утлым плавсредством не получалось.
Прав кто-то про сочетание цифр «тридцать три». Это удивительное число, скоротечно и как-то внезапно настигшее меня в заледеневшей и замёрзшей Москве, подарило на День Рождения авиабилет в Коломбо с посадочным талоном в каюту круизного лайнера.
Вот с этого всё и началось, и поплыло, да полетело…
А сегодня опять подарки, поздравления и у меня на столе – картонная коробка с набором «Амати» для сборки «Колумбовской каравеллы»!
С хромовыми пушечками, шпангоутами из эвкалипта и шёлковыми парусами. Открывать боюсь… боюсь, что в детство ненароком упаду, невзирая на то, что конструктор этот совсем не «детям до шестнадцати».
А вдруг, почти позабытая «Небесная» своим снежным пиком, раскалывающая облака, воскреснет и вновь заставит меня зажмуриться и на цыпочки привстать.
А может так и надо? Надо свои модельки склеивать, а если клея нет с деревянными заготовками, так кораблик можно просто из обёрточной бумаги от подарков самому сложить руками.
