Приплыли

Вдогонку еще одна зарисовка 2003г. выпуска))

Волим те*, Далмация….

Впереди море, море, море…идем на Сен-Тропе. Вечерние предвкушения.

Ночной бар у бассейна. Завораживающее, неповторимое хрюканье о кафельный бортик воды. Бассейн на ночь не сливали. Тогда. Еще. Пока. Очень уж заманчивы и визуально приятны были для балканского бармена наши ночные плескания, напоминающие дельфинячие игры с шампанским на бортике. Это уж потом, где-то под Барселоной, в морском потряхивании баллами все содержимое плавательной емкости, до последнего литра, окажется на барной стойке. Как результат – наше печальное отпевание по погребенным в морской воде сигаретным барным запасам и разбитым емкостям с целительными и вредительными жидкостями. Плюс испорченная манишка и безвременно ушедшая, единственная в личном гардеробе, бабочка на самом гарсоне.

Медитация бассейновая. Транспортация по Бредбери. Был тут - стал здесь. И, как следствие для команды – юги на всю дальнейшую навигацию начнут за этим водоемом придирчиво следить. Чуть волна – и ни, ни - бассейн на слив.

А сейчас… Рассказы бывалых о казино и стрип-клубах, всяких случаях чудесных, вкусе сигар и южных девочках с подносами сухого белого, молодого двухлетнего.

Монотонность ночной тишины, иногда заглушая привычный шум дизельных механизмов, нарушают резкие отрывистые и порой удивленные реплики хорватских матросов. Знакомый язык славян, вопреки моему желанию, заставляет вслушиваться в происходящее. «Сатан те не взаме!*»…. Ага, понятно. Идет отработка спуска спасательных ботиков на воду. Мы ж через день на рейде стоять будем. А нам, вроде как, на берег надо. И нас, страждущих, человек 300. Нелегкая судьбинушка матросов. Ночью, в темноте, с лебедками и с надзирателем. Оговорюсь, однако. И с пивком баночным. Это, как выяснилось впоследствии, непременная атрибутика хорватского «морского волка». Как ленточки на бескозырке. Ну, никак им без этого нельзя.

Здоровенный, килограмм под 150, прозванный нами «казахский колобок», турист из Темиртау, мечтательно прищуриваясь (хотя куда там прищуриваться, глаз и так почти не видно), рассказывает мне о своих встречах и амурных похождениях с француженками. Рассказывает так откровенно и убедительно, что я даже начинаю нервничать и частить шампанским. Успокаивает мою разбушевавшуюся фантазию только чистый ритм негромкого гитарного попурри Джипси Кингс в исполнении ставшего всего за неделю закадычным другом музыканта Зорана из судового оркестра. И кажется, я уже почти там, в Мекке баловней судьбы, плейбоев, сидящих в открытых «Ягуарах» и «Бентли» - полноценный участник вальяжной жизни знакового города на Лазурном побережье.

Ну, ничего, утро придет прекрасное и все будет.

Утро.

На стуле - отглаженные белоснежные брюки и новая итальянская сорочка со споротыми лейблами. Дурацкая привычка. Не могу носить вещи, у которых пришитые этикетки дают знать о себе надоедливым зудом на теле. Обрезаю их без раздумий. Случается иногда страдает и ни в чем неповинная ткань рубашек или шерстяные нитки свитеров от моей чересчур рьяной работы ножницами. Ну, издержки бывают

Поскользнувшись в душе и шмякнувшись головой о мыльницу, в волнующем предвкушении, напеваю песенку Трубадура:

«Ночь пройдет, наступит утро ясное. Солнце взойдет. О-О-О!»

Телефон:

- Готов? – в трубе призывный голос неугомонного Серёги. Ему то что, проснулся, бритую голову под кран, - и как огурчик из парничка.

- Готов, готов, заходи, – машинально отвечаю я, глядя через каютное окно на проносящийся совсем рядом белоснежный катамаран.

- Ты один? - его предупредительная тактичность незамедлительно начинает превращаться в мою раздражительность, задающую мне тот же вопрос. А почему, собственно, я один? И если Серж так спросил, значит у него все по-другому? И он сам прекрасно понимает, почему так спрашивает. Начинаю злиться на самого себя и хорватскую 40 градусную «Мараску».

- Да один я, один. «Колобок» компанию не составил. Решил кибитку степную на ночь на верхней палубе разбить, - по-утреннему плоско пытаюсь отшучиваться.

Выползшее солнце, полный штиль и крики доставучих своим извечным голодом чаек: «Дядь, хлебушка дай!».

Сен-Тропе. Вот и все. Приплыли.

Весь в белом. Торжество обывательского идиотизма и фарса. Туфли под крокодила, купленные на Корсике, вопиюще нарушают гармонию белизны. Зато новые, хрустящие.

На палубе мест нет, все в партере у бортика. «Шоу маст гоу он». Быстрая рекогносцировка. И я моментально становлюсь участником драмы «Спуск ботиков». Серж рядом. Теня моя неотступная.

На расстоянии метров тридцати от судна - бездыханный ботик, спущенный с рассветом на воду. Трое хорватов в бывших когда-то ярко-желтыми робах с надписью «Далмация» пытаются безуспешно запустить дизельный движок. По очереди, один за другим, с остервенением дергают шнур стартера. Движок всхлипывает обиженно и, отдуваясь, выбрасывает черные клубящиеся облака. Облака не расползаются, как им положено по физическим законам, а величаво устремляются к береговой линии. И вдруг! Затарахтело и заурчало долгожданным рокотом цилиндров! Матросы счастливо простирают руки к небу и машут нам. Общий вздох облегчения. Секунда, другая и хлопок…- из моторного отсека вырвались языки пламени! Этап второй - десантирование. Проявив завидную сноровку, трио в желтых брезентовых «купальниках», как радостные рыбки, вылетают в спасительных прыжках с ботика в воду. Делаем вывод - да, ребята эти плавать умеют!

Покинутый ботик попыхтел еще минуту огненными пятнами и дымком и затравленно затих. Ручная буксировка безжизненного шлюпа к судну. Хлопцы вплавь, ботик рядом. Добрались.

Нет сил описывать спуск следующих двух ботов на воду. Могу только констатировать факт - спустили! Матросы радовались, обнимали друг друга и показательно, с достоинством сдергивали кольца с пивных банок, обливаясь пеной и искренне удивлялись свершившемуся.

Мы с Серым тоже за них радовались, но я все-таки периодически посматривал на часы, прикидывая время в пути до Монако. Да, хорваты, похоже, завидные мореходы! Вспомнилась сразу отлаженная работа наших ребят на «Асседо» и «Аркадии». Прямь, нахимовцы от рождения. Впрочем, «Далмацию» видел недавно в Дубровнике, может, за пару лет морских странствий и научились эти виноделы боты на воду спускать…

Но я все же о своем. Этап третий – посадка в ботики. Как выход на тропу войны. Хотя, даже на этот путь мы выходили со стандартным: «Вы тут не стояли!».

Ну, всё, погрузились! Даже «колобок» во фраке с жилеткой и платочком в кармашке умудрился занять место на откидной скамейке, не перевернув плавсредство.

Два спасательных шлюпа, накрывая легендарную бухту и нарядных, разодетых граждан черным дымом, лавируя меж белоснежных катеров и миллионодолларовых яхт подходили к полукруглому пирсу. Наш впередсмотрящий Драган, как многорукая богиня Шива, маневрировал штурвалом, курил и успевал при этом потягивать баночное пиво. Он стоял в промокшей одежде после своего недавнего заплыва у рулевой будки, притягивая настороженные взгляды с проплывающих мимо катеров.

Чудеса прогресса. Видимо хорватские «показательные выступления» на рейде не прошли для окружающих незамечено и по рациям разнеслась весть в порту то ли о паломниках, то ли о потерпевших. Стайки праздных любопытных гуртились на причале.

Джеймс Камерун мог не тратить колоссальные средства на съемки эпизодов прибытия спасенных с «Титаника». Ему просто необходимо было оказаться с камерой в нужном месте и в нужное время. А это место и время было именно здесь. Два нещадно чадящих, потрепанных временем бота, с кучками пассажиров в дорогих одеждах, покрывшихся ровным налетом выхлопной гари, торжественно подходили к стройному ряду упакованных яхт. Глаза причаливающих были наполнены странным блеском.

Памятуя о швартовочной ловкости Драгана, мы с Сержем выпрыгнули из бота на пирс еще на ходу. Драган причаливал. Несколько безуспешных попыток набросить огон* на швартовочный буй вынудили меня остановиться и досмотреть это действие до конца. Канат, не долетая до заветной цели, постоянно падал в воду, а ботик, как непослушный ослик, совершенно не хотел стоять на месте. Нашему рулевому явно требовался вспомогательный персонаж. Осмотрев пивными глазами окружающее пространство, его беспомощный взгляд остановился на мне. В следующие секунды все произошло молниеносно.

- Алекс! Держе канат!- закричал Драган и со всей мочи, словно ковбой, набрасывающий лассо на необъезженного мустанга, запустил в мою сторону ворсяными кольцами.

Ну, скажите, пожалуйста, ну что я должен был делать? Да, я словил канат. Двумя руками. Хорошо так словил, ловко. Правда, оставшийся свободный конец несколько раз обернулся вокруг меня, очевидно приняв тело за чугунный буй. Замечательный такой канат, впитавший в себя все расплывшиеся масляные и дизельные пятна в воде.

И вот он я, весь когда-то бывший белоснежный мечтатель, опутан сопливым, тухлым, грязным канатом. Не пострадали только крокодиловые ботинки. Этакий новоявленный Ди Каприо, как «зеркало русской революции», нет, простите, как «зеркало хорватской швартовки».

Этим же ботом, стоя рядом с Драганом и потягивая пивко, я возвращался на «Далмацию».

«А Серёга уже подъезжает к Монте-Карло…» - грустно думалось совсем без зависти.

«Ну, ничего. Потом фоточки посмотрю. Да и «колобок» обо всем самозабвенно ночью на палубе расскажет».

*- люблю тебя (хорватский)

*- черт возьми (хорватский)

*- кольцо на конце каната (морск. термин).